Из цикла 5000 километров в одиночку.
Самолёт, заходя на посадку, в очередной раз провалился в нисходящий воздушный поток, затем плавно накренился, указав правым крылом на серебристую ленту реки, подёрнутую мелкой рябью. Вот она Нижняя Тунгуска! Будто близкого друга увидел после долгой разлуки. Вернулся я, как и обещал. Вот уже почти два года прошло, как познакомился со столицей Эвенкии. Вот только тогда добрался сюда на маленькой байдарке, а теперь самолётом. В Туре на этот раз встречали. Те самые геологи, которые приютили в прошлый раз, не оставили без внимания и теперь.
Но теперь задача гораздо более сложная. Нельзя, как в прошлый раз, просто собрать байдарку, загрузить её и отправиться в дальнее плавание. Река Оленёк, по которой собираюсь пройти новый водный путь, начинается далеко на севере и движется ещё дальше на север, к морю Лаптевых. От Туры, даже просто по прямой, до истоков Оленька более четырёх сотен километров. А просто по прямой, это значит вертолётом. Но денег на это нет. Есть теоретическая возможность напроситься на попутный рейс вертолёта, следующий иногда в более северные, мелкие и почти заброшенные посёлки – Эконду, Ессей или Чиринду. До места, конечно, всё равно не доставят, но хотя бы часть этого расстояния преодолеть таким способом. Однако 1999 год для Туры оказался далеко не лучшим. Посёлок расходовал последние запасы горючего. Вертолётной же бригаде было строго приказано использовать его только в экстренных ситуациях.
Экстренную ситуацию честно прождал целую неделю, благо, что жить было где. Но постепенно надежда на лёгкую жизнь угасла. На самом деле не очень и рассчитывал. Крайний вариант был продуман ещё дома, и теперь пришло время для его воплощения. К истокам Оленька буду добираться по рекам. Здесь их целая сеть. Часть пути придётся пройти вверх по рекам. Что это означает, каким образом буду это делать, и что собой представляют эти реки? Не знаю! Ведь никто так ещё не ходил, спросить не у кого. Экспедиция Чекановского в 1874 году ходила на Оленек с оленьими упряжками. Да и вышли они на реку не в самых истоках, а в 200 километрах ниже, на устье правого притока – Верхней Томбы. Кстати, был там у них интересный казус. Вышли на большую реку и решили, что это и есть Оленёк. Уже и оленей с каюрами отпустили, и деревянный карбас построили для сплава. Да, к счастью, вышел на них кочующий якут со своим стадом и растолковал, что и не Оленёк это вовсе, а река Мойеро. Пришлось срочно догонять и возвращать их каюра с оленями. А с рекой Мойеро мне тоже предстоит познакомиться, лежит она на моём пути. Благо, что теперь не те времена, на всё есть карты. Продуманный по карте маршрут вытягивает километров на семьсот. Это только до истоков Оленька. А оттуда ещё семьсот по реке, до первого населённого пункта на всём маршруте.
Но всё же есть кое-какая возможность воспользоваться техническими достижениями нашего времени. Если уж на вертолёт не приходится рассчитывать, то моторную лодку можно использовать для обозначенной цели, хотя бы в начале пути. Итак, ровно через неделю после прилета в Туру, я все-таки начал перемещаться дальше на север, пока только по могучему правому притоку Нижней Тунгуски – Кочечуму. За некоторую сумму удалось убедить местных рыбаков помочь мне. На двух моторах, хотя и тяжело груженая лодка, но всё же достаточно резво пошла против течения. Но, похоже, не время еще было придти удачам в этой экспедиции. Километров через сорок один мотор вышел из строя, и все попытки оживить его не привели к успеху. Один же мотор, натужно ревя, лишь едва справлялся с напиравшим течением вздувшейся от дождей реки. Несколько часов борьбы с рекой привели к тому, что какое-то приличное количество бензина уже было потрачено, и вес лодки оказался ниже некоторого критического. Да и что-то пришлось оставить на берегу для обратного пути моих проводников. В результате прямо перед перекатом “Восьмерка” мотор потянул. А иначе успех был совсем не гарантирован. Уж очень сильное течение на перекате. Не зря он так называется, здесь нужно закладывать крутые виражи, чтобы оставаться в струе, иначе можно выскочить на мель. К концу второго дня нам удалось подняться 220 километров по Кочечуму и даже войти еще на 20 километров в его левый приток — Корвунчану, напоследок сорвав шпонку винта. Эта река уже гораздо меньше Кочечума. Проводники переночевали вместе со мной, а утром оставили одного. Честно признаюсь, не нарочно так подгадал, но утро это было 12-го июня. Ведь именно в этот день начал свой долгий путь два года назад, на Нижней Тунгуске.
В каждой подобной экспедиции, когда совершенно не знаешь, что тебя ожидает, существует некоторый психологический порог, преодоление которого болезненно, но пройти это нужно, и чем раньше, тем лучше. Что впрочем, не гарантирует отсутствия похожих ощущений в любой момент и в ходе путешествия. Но этот начальный самый главный и определяющий. На этот раз получилось так, что ожидание в Туре совместилось как раз с такими яркими отрицательными внутренними ощущениями, смягчив, таким образом, вхождение в сам маршрут. Когда уже здесь, на Корвунчане, собрав и загрузив свою байдарку, начал отрабатывать технику хождения вверх по реке, показалось, что нахожусь здесь уже давно, и вполне вжился в ситуацию. Да видно ещё и опыт Нижней Тунгуски сказывается. Отсюда предстояло уже самому подняться еще 70 километров по этой реке и затем 120 километров по ее правому притоку Нюкчороку, или столько, сколько получится, а затем делать волок через перевал в бассейн реки Мойеро.
Надо сказать, что с подобной техникой до этого был не знаком, разве только теоретически представлял и на ходу всё изобретал. Река пока оказалась не сложной и, несмотря на то, что вес всего груза вместе с байдаркой ровно центнер, транспортировать его вверх по течению было не очень трудно, и это занятие даже увлекало меня. В большей части удавалось вести байдарку прямо с берега. Для этого привязал веревку длиной метров 15 к носу и корме. Байдарка при этом ведётся под углом к берегу и носом от него. Угол регулируется в зависимости от скорости течения — чем быстрее течение, тем острее он должен быть. Иногда, конечно, мешают некоторые препятствия в виде кустов на берегу или отдельных крупных камней в русле. На перекатах же приходится поднимать голенища болотных сапог и идти непосредственно в русле, ведя все хозяйство просто за собой, лавируя между камнями или прямо по камням в реке.
( !Специально для хейтеров! Наверняка найдётся умник, который скажет, что не верит, потому что я в кадре, значит кто-то снимал другой. Нет, я был один, к вашему сожалению. Камеру ставил на штатив, взводил автоспуск на 10 секунд, отбегал и принимал соответствующую позу. Это было не очень просто, но получалось всё же. )
Я уж совсем было начал привыкать к состоянию одиночества, когда на второй день вдруг услышал ниже по реке звук мотора. Меня догнали местные охотники, до зимовья которых, как оказалось, остался только один километр. Вот ведь, не знал, не с теми договаривался в Туре. Нужно было с этими сюда забрасываться. Ведь тут их участок, как раз по пути. Само собой, разумеется, был приглашён переночевать у них в зимовье. А к ночёвке и прочему угощению очень кстати прилагалась жаркая баня. Где и обрил в очередной раз свою голову, уже по традиции. Тогда смутно догадывался, что ещё раз людей встречу совсем не скоро, но вряд ли поверил бы тогда, что настолько не скоро.
Баня придала мне значительное количество энергии и в течение следующих двух дней, войдя в ритм движения, удалось дойти до устья Нюкчорока. Здесь-то и получил первые серьезные трудности. Нюкчорок оказался значительно меньше Корвунчаны, но это была пока еще достаточно большая река, вполне пригодная для затаскивания байдарки с грузом вверх. Поначалу она представляла собой чередование спокойных плесов и быстрых каменистых перекатов. Но постепенно первых становилось меньше, а вторые все больше затягивались. Приблизительно на третий день река окончательно приобрела горный характер. Теперь русло почти полностью завалено круглыми и скользкими, будто намыленными валунами. Идти, конечно, приходится прямо по ним, дёргая за собой байдарку и с трудом находя с каждым шагом устойчивое положение. Скорость упала до одного километра в час. Нервная система по-своему приспосабливается к ситуации. Сначала контролируется каждый шаг на уровне сознания. Потом начинаешь мычать какую-нибудь однообразную мелодию, думать о чем-то постороннем и постепенно вгоняешь себя в некоторое состояние транса. Тогда контроль уходит на уровень подсознания. Тело автоматически делает своё дело, а сознание где-то в другом месте, отдыхает от ратных дел.
В один из дней затяжной дождь долго не выпускал из палатки. Потом мне это надоело и, не дождавшись его окончания, все-таки вышел в путь ближе к вечеру. Всю ночь, похожую в этих широтах на день, и весь следующий день, почти ничем не отличавшийся от ночи, под моросящим небом мне приходилось затаскивать свой груз вверх по этой каменной реке. Сутки тяжелой работы дали себя знать, заниматься эквилибристикой далее не было мочи. Но к тому моменту наступило какое-то состояние отупения, остановиться уже не мог. Тогда вытащил весь груз на берег и стал таскать его на себе. Байдарку отдельно, все остальное еще в две ходки. Получается совсем медленно, но в реку лезть больше не мог. И вот, когда окружающая действительность уже почти совсем не воспринималась сознанием, за очередным поворотом долина реки вдруг широко распахнулась. Красивые столовые вершины стояли вокруг. На севере занялась заря закатного солнца, окрасившего в красный цвет уходящие наконец-то тучи. Это вернуло к реальности. Мне требовался отдых.
С этих пор река здорово изменилась. Теперь она течет в широкой межгорной долине, чередуя плесы и веселые галечниковые перекаты. Но постепенно я поднимался все выше, воды становилось все меньше, горы же приближались, заваливая реку камнями. Снова приходилось дергать байдарку прямо по ним. На девятый день восхождения по Нюкчороку подошел к тому месту, откуда предполагалось делать волок через перевал. И вот она удача! Ручей, бегущий с перевала, оказался хотя и мал, но воды в нем достаточно, чтобы ещё какое-то расстояние поднять свой груз по воде, в байдарке. Это сократило мой волок на целых пять километров. Отсюда предстояло перетащить весь груз на собственных плечах через невысокий перевал к озеру, из которого по протокам можно будет выйти на байдарке к реке Мойеро. До озера около десяти километров.
Весь груз сразу не унести. Перемещать его возможно, только если разделить на две части. День нудного хождения челноком, в две ходки по достаточно проходимой и редкой тайге позволил выйти на перевал и немного спуститься вниз. Утро следующего дня не порадовало завалившим палатку снегом. И это конец июня! Оставалось только, стиснув зубы, собрать лагерь и с надеждой на июль продолжить свои хождения с тяжестями. Ну и крепко же досталось в тот день. Хорошо проходимая тайга закончилась, а вместо этого начался густой частокол из молодых лиственниц по берегам ручья, заваленного упавшими деревьями. Протискиваться между тонкими лиственницами, да ещё с грузом, развлечение, которое и врагу не пожелаешь. Мало того, это ведь всё нужно ещё дублировать второй ходкой. Моими проклятиями, адресованными неизвестно кому, была усыпана вся окружающая местность. Только в первом часу ночи удалось пробиться к долгожданному озеру.
На следующий день, радуясь, что тяжёлый волок наконец-то завершён, не спеша, вновь готовил свою байдарку к бою, собирал каркас, натягивал шкуру и наполнял воздухом баллоны по бортам её. Теперь нужно найти протоку из этого небольшого озера в другое озеро, более крупное под названием Аян и оттуда, уже по другой протоке выйти к реке Мойеро. По Мойеро же предстоит двигаться вниз по течению около 330 километров. И вроде радостно оттого, что не нужно сегодня носить тяжести и что теперь дорога совпадает с ходом движения воды, но гложет что-то внутри, то ли сомнение, то ли предчувствие. Всё это скоро объяснилось, когда в собранной и загруженной байдарке отправился по периметру озера в поисках выхода из него… Выхода не оказалось!
В некотором замешательстве и даже небольшой панике начал разбираться с ситуацией. В ошибке виноват сам, но для этого есть оправдание – слишком мелкий масштаб моей карты. Здесь хотя бы двухкилометровку нужно, но таковой не нашлось и пришлось довольствоваться масштабом в одном сантиметре пять километров. Вот и слиплись на карте мелкие озёра почти в одно пятно. Нужное мне озеро обнаружилось метрах в пятистах, то есть в миллиметре по карте, через густые заросли. Пришлось вновь разгружать байдарку и по частям перетаскивать всё своё хозяйство к правильному озеру. Озеро действительно оказалось правильным. Видно хорошо помолился местным духам, протока из него могла бы быть завалена деревьями. Но этого, к счастью, не случилось, чисто вышел в большое озеро Аян, где спугнул огромную рыбину, размерами сопоставимыми с моей байдаркой. А дальше через весь Аян и по другой, тоже чистой протоке уже непосредственно на реку Мойеро, где встречала пара белоснежных лебедей.
В этой части Мойеро оказалась очень спокойной и медленной. Течет себе не спеша в низких, заболоченных берегах. После тяжелого волока хотелось устроить выходной, но больше всего хотелось устроить баню. С такой мечтой передвигался на байдарке теперь уже вниз по течению, впервые за всё путешествие. И когда рабочий отрезок первого дня сплава уже стал подходить к концу, а глаза высматривали подходящий берег для стоянки, случилось чудо. За очередным поворотом на берегу вдруг показалось несколько строений. Это оказалось не очень старое зимовье, а рядом долгожданная баня. Видно, что люди давно здесь не появлялись, по крайней мере, с зимы, а может быть и больше. Все вещи свёрнуты и подвешены к потолку. Но даже эти меры не спасли от сырости, всё покрыто плесенью. Похоже, в весенний паводок вода поднималась до самой избы и даже слегка затопила её. Весь следующий день над областью властвовал мощный циклон. Немилосердно хлестал дождь, ветер пытался сорвать крышу, а температура заметно упала. Заслуженный выходной, баня и блины удачно совместились с пережиданием непогоды. Наверное, местные духи всё же приняли меня.
Затем было три дня спокойного, но быстрого сплава по резко поднявшейся после дождя реке. В определенном месте мне необходимо было сделать выбор. Сама по себе Мойеро ещё очень далеко протекает от истоков реки Оленёк. Но у Мойеро есть правый приток Мойерокан. А вот он в своём среднем течении очень близко проходит от тех самых истоков. Так что мне нужно или сделать ещё один волок к верховьям Мойерокана, от которых в пределах досягаемости проходит сама Мойеро или сплавляться дальше по Мойеро через довольно серьёзные, по некоторым описаниям пороги, до устья Мойерокана. А потом уже подниматься вверх по этому притоку. Раньше предполагал остановиться на первом варианте, но воспоминания о первом волоке были ещё свежи, поэтому решил рискнуть и пойти дальше.
И вот, когда река, бегущая здесь на север, прошла полярный круг, а затем повернула на запад, ситуация стала меняться. По берегам появились скалы, а вода задвигалась еще быстрее. Потом за горой послышался сильный грохот, напоминающий движущийся на крейсерской скорости поезд. Холодок закрался в сердце. За очередным поворотом показались невысокие черные скалы. От них отвалились огромные камни и загородили реку. Коричневая вода, принесенная с окрестных болот, с ужасающим ревом несётся через них и между ними, выбрасывая вверх фонтаны брызг. Заранее причаливаю к левому берегу и иду оценивать свои возможности. Картина потрясает и угнетает, но внимательный просмотр успокаивает, понятное дело будет безрассудным соваться прямо в сам поток, но вроде бы можно осторожно провести байдарку с грузом у берега. И, кажется, лучше это сделать у противоположного берега. Возвращаюсь и переплываю на правый берег, подхожу ближе к порогу. Здесь причаливаю и начинаю с помощью верёвки осторожно вести байдарку с прибрежных камней, стараясь не дать захватить ее потоку. Где-то приходиться влезать на скалу и вести с нее. Так постепенно, борясь за каждый метр, удается уйти ниже, к спокойной воде. Совершенное возбуждает и радует. Но что еще впереди? В этот же день пришлось пройти еще один такой порог. Следующий день также не дал расслабиться. Пришлось дважды до предела напрягать нервную систему, пробиваясь через очередные каскады. Но техника уже отработалась, и все казалось не таким страшным. Вот только в конце этого дня пришло гнетущее беспокойство, от которого никак нельзя было избавиться.
Утром это непонятное чувство не покинуло меня, но повседневные заботы немного приглушили его. Уже два дня как река не только пугает своими порогами, но и радует окружающими пейзажами. Здесь она течёт в красивом известняковом каньоне. Но в этот день каньон вдруг закончился, и долина вновь расширилась, почти совсем успокоив меня. Однако, выйдя из-за очередного поворота, поначалу даже растерялся. Непонятно куда течет река дальше. Знакомые уже по прошедшим порогам черные долеритовые скалы, возносясь здесь непривычно высоко, прямо к моросящим тучам, перекрыли всю реку. И вода сначала, как будто в сомнении, останавливается, а затем, бешено разгоняясь, устремляется с грохотом в узкий проход между высоченными стенами, заваленный огромными глыбами, отвалившимися от этих стен. Нужно остановиться, просмотреть и осознать ситуацию. Первое впечатление не оставляет сомнений в необходимости обносить. Тоскливо оглядываю высокие горы вокруг, поросшие густой и мокрой тайгой. Мойерокан кажется далеким и недосягаемым, хотя по карте уже совсем рядом. Долго просматриваю порог, изучая возможность прохода у правой стены. Прислушиваюсь к собственным ощущениям. Инстинкты упираются, не позволяя решиться на это безумство. Но в глубине какое-то чувство говорит, что это реально, и мне позволено. И вот, отринув всё, что держит, влезаю в эту “адскую трубу”. Теперь путь только вперед, вернуться назад или подняться вверх по отвесным скалам невозможно. Там, где лежат оторванные от скал глыбы, влезаю на них и тщательно провожу байдарку, не давая захватить ее беснующемуся рядом потоку. Если это случиться, драгоценный груз мне не удержать. Но не везде такая техника проходит, где-то приходится садиться в байдарку и пробиваться рядом с отвесной стеной. И всё же это испытание закончилось. После оглушающего грохота порога, тишина, будто мягкой ватой окутала меня.
Но это была только разминка. Без сомнений, этот день оказался апогеем всей экспедиции. Через несколько километров все повторилось в еще более ужасном виде. Те же самые, но еще более высокие черные скалы нависли над рекой. Тонны воды, сжатые узким ущельем неудержимо валятся каскадами через огромные каменные глыбы, бешено закручиваясь, ревя и выбрасывая к небу массы брызг. Ущелье плавно изгибается вправо и конца его увидеть так и не удаётся, как высоко я не взбирался на скалы. Все просмотры убеждали, что риск весьма велик, да и непонятно насколько далеко это продолжается. Несколько раз уже было решал обносить порог. Работы не меньше, чем на день, наверное, даже придется собрать байдарку, но идти в порог страшно. Вновь пытаюсь разобраться в собственных ощущениях. Ухожу куда-то то ли внутрь себя, то ли наоборот совсем из себя, будто пытаюсь соединиться с чем-то гораздо более великим, чем вот это этот мелкий, испуганный человечишко, стоящий рядом с безжалостной стихией. Трудно пробиться сквозь инстинкт самосохранения. Но где-то в глубине улавливаю неясный голос разрешения. Верить ли ему? Призываю все силы, хранящие меня, и ухожу вперед, в неизвестность…
Так уж устроена нервная система. В экстремальных ситуациях память оставляет в себе только лишь отдельные моменты. Время то растягивается до бесконечности, то сжимается так, что все движения кажутся слишком медленными. Вот в попытке провести байдарку, неудержимо соскальзываю с огромной мокрой глыбы и погружаюсь полностью в воду. Правая рука до судорог в мышцах стискивает весло, левая в последний момент выдергивает за веревку байдарку, захваченную уже было безумствующим потоком. Но одной рукой уже не справиться, чтобы освободить вторую судорожно хватаю весло зубами, с хрустом отскакивает зубная эмаль. Вот быстро седлаю байдарку и пытаюсь пробиться вдоль отвесной стены. Будто кипящая, не знающая, куда ей двигаться вода носит меня, как щепку, бьет о скалы, крутит в воронке. Встречные потоки не пускают вперед. И так много, бесконечно много раз. Кажется, что конец этому не наступит никогда. Но всё же и на этот раз риск оправдал себя, наконец-то стены расступились, а затем и выпустили из грохочущей бездны к спокойной воде. На этот раз не обошлось и без потерь. Пробита не только шкура байдарки, но и внутренний баллон. Но Мойерокан совсем уже рядом, а чтобы заклеить баллон необходимо снимать шкуру. Попробую дойти так, просто придётся часто останавливаться и подкачивать баллон.
Но уйти далеко не удалось. Спокойная вода вновь закончилась, а реку вновь перекрыли чёрные скалы. Когда подошёл ближе, даже на сердце полегчало, нового испытания уже, наверное, не выдержал бы. А здесь шансов никаких! В отличие от предыдущих двух, этот порог короткий, но больше похож на водопад. Чёрные скалы тут устроили большой ступенчатый каскад. Никакой возможности пройти с краю, так что обноса не избежать. Но всё же и здесь мне был дан шанс на победу. По левому берегу, гора оказалась не такой уж высокой, и обнос не очень длинный. Хватило всего лишь часа три.
(Но всё таки, чтобы создать какую-то визуализацию нашёл в сети вот этот видеоролик, как раз здесь показано прохождение самого страшного участка, – порог “Пятёрка”, который я описываю выше и который мне удалось пройти с байдаркой http://www.youtube.com/watch?v=yLJVpA5kt04 Рекомендую так же посмотреть и предыдущие части этого фильма.)
Река не отпускала до самого конца. За порогом она растеклась по широкому руслу с разбросанными по нему валунами, на которые дырявую байдарку постоянно выбрасывало быстрым течением. Но все-таки через полчаса после того, как часы возвестили сигналом о наступлении 6 июля, я на побитой, полузатопленной байдарке вошел в устье Мойерокана. Из последних сил вытащив её на берег, в изнеможении упал рядом. Не впервые испытанное в этой жизни чувство минувшей опасности переполняло меня. Нервное возбуждение сменилось резко навалившейся, всепоглощающей усталостью.
Шестого июля оставался на устье Мойерокана. В этот день я занимался ремонтом байдарки и просто наслаждался жизнью. В этот же день, без всяких сомнений, пришло долгожданное лето вместе с теплым южным ветром. Отсюда нужно было вновь вспомнить технику хождения вверх по рекам и подняться по Мойерокану 75 км. Поначалу этот приток пытался копировать свою мамашу Мойеро. Черные скалы вдруг вырастали на поворотах реки, устраивая пороги и разбрасывая свои обломки ниже по течению. Но в этом масштабе все это теперь казалось игрушечным и несерьезным. Временные трудности легко преодолевались. А потом река совсем утихомирилась, чередуя спокойные плесы и перекаты. Можно было без особого напряжения вести байдарку с берега. Из-под ног постоянно вспархивали оперившиеся уже выводки куропатки, а по берегам разбегались стаи линяющих гусей. В это время они не могут летать. Всего лишь три дня понадобилось, чтобы дойти до намеченной точки. Эта точка находится там, где Мойерокан максимально сближается с истоками Оленька.
На этом легкая жизнь вновь закончилась. Нужно опять перетаскивать весь груз на себе к истокам вожделенной реки. А это около шестнадцати километров по тайге. В начале путь показался не таким уж тяжелым. Прекрасная проходимость вдоль ручья, да и груза стало поменьше. Но это продолжалось не более полутора километров. Распадок кончился, а началось обычное болото, все в кочках и заросшее кустами. Вот прямо посреди кочек и пришлось ставить палатку вечером первого дня волока, стряхивая со лба кристаллы соли. Жаркий выдался денек, да и гнус на мне вволю порезвился
А потом пошла обычная тайга, но легче от этого не стало. Во-первых, еще где-то на первом волоке я потерял компас. Ориентиров кроме солнца никаких. Но ясная погода позволяла обходиться этим при наличии часов. К тому же друзья выдали на эту экспедицию спутниковый навигатор (это сейчас дело привычное, а тогда прибор был у меня впервые). Вот тут-то и оценил все его прелести. Даже не знаю, как обходился без него раньше. Во-вторых, груза все еще слишком много. В одну ходку никак не унести. Половину несу метров на 500, затем возвращаюсь. Но как точно выйти к исходной точке в густом лесу? Рискую все растерять. Пришлось просто рубить затески на деревьях с первой ходкой, а затем по этой трассе выносить вторую часть. И так челночные хождения с утра до вечера еще два дня подряд. Выйти удалось точно, просто «в десятку». И это несмотря на то, что местность тут совсем невыразительная, без каких либо заметных ориентиров в ландшафте. Последние два километра по открытому болоту к озеру, где должен начинаться Оленёк, ходил, принимая глюкозу. Сил совсем не осталось. Когда последние мешки бросил на его берегу, с нетерпением скинул с себя всю одежду и с наслаждением погрузил своё измученное тело в не очень холодную воду озера. А когда вынырнул, обнаружил, что озеро в качестве купальни облюбовал не только я, над поверхностью воды всего лишь метрах в двадцати торчала голова лося с огромными рогами. Сохатый с шумом выскочил на берег, и побежал к лесу. Я даже испугаться не успел, лишь на волнах покачался. Какое же это блаженство, смыть с себя пот и соль. и, наконец-то заметить то ли первые, то ли последние лучи ушедшего ненадолго за горизонт полярного Солнца.
На этом завершился очередной этап путешествия. А предстояло теперь движение вниз по воде, что не могло не радовать. От озера, где зарождается Оленёк – большая северная река, предстоит пройти 700 километров до одноименного поселка. Но, как всегда, все оказалось не так-то просто.
Сборы показались долгими. И вот уже байдарка вновь готова к выполнению прямой задачи. Пройдя на ней вдоль периметра озера, неожиданно быстро нашел выходящий из озера ручей, который и следует считать началом великой реки. Как-то сразу он показался мне подозрительным. Но все-таки метров 100 удалось по нему плыть. Затем ручей начал растекаться по траве, и это еще не беда, можно вести байдарку за поводок. А когда впереди все пространство заполнили густые заросли кустов, и вода стала просачиваться сквозь них в разных направлениях, вот тогда понял, что испытания еще не закончились. Несколько часов продергивания, буквально по сантиметрам, тяжело груженой «посудины» привели к некоторому успеху. Когда уже начал чувствовать себя совсем брошенным посреди напрочь заросшей кустами планеты с душной атмосферой, обильно разбавленной комарьем, удалось пробиться к ручью, имеющему собственное русло. Ручей оказался слаб и тщедушен, но хотя бы свободен от кустов.
Здесь меня поглотила двойственность чувств. С одной стороны эйфория, ведь я на реке моей мечты. С другой стороны вид ее не внушал оптимизма. Первые три дня мало чем отличались от проделанного уже пути вверх по мелким рекам. Только и разницы-то, что вода течет в ту же сторону. Но точно так же приходится байдарку дёргать по камням, а самому идти прямо в русле. К тому же шкуре байдарки почему-то доставалось еще больше, чем раньше. Количество заплаток катастрофически увеличивалось, доводя меня до отчаяния. И даже серьезно возникали сомнения в возможности дойти до людей на ней. Радовала только возможность купаться в хорошо прогретой реке. Погода установилась на удивление жаркая.
Потом ситуация все-таки стала меняться. Появились глубокие плесы с совершенно обездвиженной водой. Можно иногда помахать веслами. Правда это удовольствие было непродолжительным, опять возникали затяжные, мелкие и каменистые перекаты. Постепенно перекатов становилось меньше, а плесы позволяли покрыть все более значительное расстояние. Потенциально Оленек становился достаточно большой рекой. Но установившаяся жара лишила ее воды. Я ухожу все дальше, русло становится все больше, но на перекатах воды все так же мало. И даже когда дошел до устья Верхней Томбы, уже в двухстах километрах от истоков, откуда 125 лет назад сплавлялась на плоту экспедиция Чекановского, все равно периодически приходилось выходить из байдарки на мелях. Потерявшая воду река, перегретая Солнцем, лениво двигалась в берегах. Поселок казался недосягаемым.
А на исходе еще двух дней на правом берегу показались строения метеостанции Яральин. К счастью, она оказалась действующей. Меня встречал совсем юный веснушчатый мальчишка, единственный на этот момент работник метеостанции. Это был сороковой день моего одиночества, с того самого момента, как распрощался с охотниками на Корвунчане. По странному совпадению он пребывал в одиночестве, так же как и я, ровно сорок дней. Но он хотя бы по рации мог общаться с миром и по радио получать информацию из него. А ведь это число всплывало однажды в моём сознании, но тогда не придал этому значения, не поверил.
Жизнь с этого момента как-то вдруг резко поменялась. Здесь относительный комфорт, много еды, хлеб. А на следующий день устроили знатную баню. После этого осталось только помечтать о пиве. И видно такое уж время наступило, мечта не замедлила сбыться. Вертолёты здесь бывают не чаще четырёх раз в год. Но сегодня, неожиданно оказался именно тот самый раз. Даже и не ждали, но вертолёт прилетел и привёз ещё двух работников метеостанции и, конечно, пиво.
От Яральина мне осталось 400 километров до поселка Оленёк. Но это уже совсем другая ситуация. Полноводная, достаточно быстрая река. Меня одарили продуктами, да и погода балует. Сразу же поразило количество волков здесь. Первый встретил на косе, когда я вышел попить чаю. Это был взрослый волк, совсем не серый, а какой-то русый. Он не боялся меня, но проявлял осторожность. Я ходил по косе, занимался своими делами, готовил на костре чай. Зверь тем временем отошел метров на двести, улегся и наблюдал за мной. Видно чувствовал мирные намерения гостя. И потом ещё частенько на берег выходили одинокие волки, или мамаши со своим выводком. Не передать словами то настроение, которое под вой волка навевает мистически желтый свет, висящей низко над горизонтом полной луны, пробивающийся сквозь легкий туман сумеречной реки. Это нужно видеть.
Первого августа моё долгое и трудное путешествие закончилось в посёлке Оленёк на реке Оленёк. Там приютила одна якутская бабушка, у которой уже жили местные геологи. Они ждали борт куда-то на Анабар. А ещё через два дня удалось вылететь на самолёте в Полярный и дальше к Москве. Это была вторая экспедиция из цикла 5000 километров в одиночку. И уже понятно было тогда, что реку теперь нужно пройти до конца, но это уже в следующий раз. А на этот раз я получил так много всего, что ещё долго будет осознаваться и уж точно никогда не забудется.
Другие две экспедиции из цикла 5000 километров в одиночку:
Два месяца и 2625 километров по Нижней Тунгуске в одиночку.
Наедине с таёжной рекой. Два месяца и полторы тысячи километров по реке Оленёк в одиночку…
